Берегись осознания действительности. Оно возбуждает кровь, заставляя её вести гонки со временем, и голову крутится в белоснежном вихре карусельных лошадок.
То чего ты не ждешь, то что ты так старательно откладываешь в тайный ящик письменного стола, грозится быть выброшенным в реальны мир. Грубые руки ломают миниатюрные нависные замочки, жадные языки обсудят твои сокровенности.
Это слухи — веления неизбежности, которая гласит что нет ничего тайного, что не станет явным, и нет ничего потаённого что не выйдет наружу. Ты знаешь, что всё это лишь вопрос времени?
Ты знаешь?
Ты знаешь это?

Даже не знаю что предложить тебе выпить: чай, кофе?
Может горя хлебнёшь немного?

Спросили меня в очередной или сотый, тысячный раз.
-Какие ты видишь сны?
Как выстрел. Знал ли ты? О моем высеченном, растоптанном, повторяющемся слишком быстро. О той неблагородной порой работе. Конечно знал.
Вместо рождения и смерти я вижу сон. Лежа. И сидя и стоя. И мне кажется пройдёт вечность, прежде чем закончится бой.
Так догадайся какие я вижу сны.

Сорок лет-зим, ноющей, страдающей в период меланхолии осени. Я тоже стал в некой мере сороколетним и ноющим, словно постарел за два дыхания. А ведь монстр.
На закате он жаждет величия.
И Кандалы аплодисментов — материя славная.

Он рисует чужую жизнь, не важно как бы много сил это не тратило, чем сложнее, тем упорнее его персонажи вгрызаются в остатки возможности, этой хилой и погруженной в дрему возможности, дабы заставить, надломить, излить в крике, и изменить под себя. Но ни он, ни ты, не найдут в себе стольких сил и желаний, чтоб расписать по канонам свою жизнь. Персонажи умирают в неблагополучии, а мастеру скучно.

А там, на картине… Краски, они высасывают жизнь и суть. Но его не убивают. Нас не до конца. Семейная идиллия двух чудовищ в эту жаркую пору должна продолжаться. Даже если один из участников дуэта мертв, даже если один из них никогда не жил.

Но мы, даже уйти не можем окончательно. Отпустить, отступить. Закончить, не мучая, не создавая новых ролей, интриг. Моих, твоих, ночных кошмаров. И… вражды, что продлится веками.

Дошел до лайна и испортил рисунок. Чувствую опустошение, оказывается это достаточно сложно переходить резко из одной стилистики в другую. Мне совестно, что это случилось с Алхимик. Вздохнуть и собраться. Начать заново.

Кто то скажет, что у меня невероятные шрамы…
Которые напоминают мне о самом больном, ведь в каждый из них, вложены килограммы боли, километры тоски, гигабайты несказанного.
Когда-нибудь в старости, я посмотрю на них, и скажу…
Я не жалею.
И не желаю.
Так вышло, что мне намного проще резать себя, словно кусок мяса, чем переживать душевные муки. Мне намного проще пережить физическую боль, чем душевную. На эту долю выпало всё самое странное — в общем-то, кто то запивает тоску алкоголем. Но я не желаю забываться и забыть.
Именно это, то что не подвластно другим. За границей дозволенного.

История, что останется под кожей. Это карта, по которой можно найти меня. Настоящего. Чистого.
Пройдя по еле видным путям, с музыкой в голове, следуя неразличимым знакам, в очередной раз окунуться с головой в воспоминания. Рассыпаться золотом по сбитым плечам. Истории соскальзывают с губ, и стекают к ключицам. Кожа все тоньше.

Я скопище шрамов? В этом ли дело?

Это я, тот самый тип человека с синдромом Хатико. Я вечно жду кого-то, кто никогда не придёт, и всегда морально с теми, кому это не нужно.

"Он" стоит вместо фотографии вконтакте. Стоит в мозгу, вместо меня. Когда-нибудь я стану смелым и буду похож. Когда-нибудь. Когда-нибудь мои камешки тоже будут складываться так аккуратно и размеренно, ну, почти ровно. Когда-нибудь я тоже выброшу всё лишнее. Когда-нибудь я всё также буду сходить с ума. Из-за каждого камешка, даже ровно ставшего. Ибо камешки — это жизнь, а я в ней что-то чужое. Не место мне и не время. Я есть в головах единиц, и то… Надолго ли? Пока они видят лишь этот образ.

Спасибо жара, за рьяную мотивацию к освоению электронных средств рисования, и возможности вдоволь насладится завистью к тем, кто не испытывает бумажных и мокрых проблем. Посмотрим кто в итоге продержится дольше - ты, или слуга традиционных искусств.

Это проигрыш. Потакание унынию, содействие упадку и ощущению собственной никчемности. Привычка создавать только если просят, только если ждут. Утонуть так и не успев подняться из творческого кризиса. Персонажи умирают в неблагополучии, а мастеру скучно. Отпустить, отступить. Закончить, не мучая, не создавая новых ролей, интриг. Да, мир не изменить не изменив себя, поэтому я готов принять твою руку.